Андрей Кудряшов завершает свою карьеру

Еще несколько недель назад Андрей Кудряшов как ни в чем не бывало готовился к очередному спидвейному сезону. Однако недавно он услышал диагноз, который звучит как приговор - обширный рак кожи.

В настоящее время состояние 31-летнего спортсмена достаточно серьезное, он не может даже двигаться самостоятельно. Его положение осложняется тем, что четыре месяца назад у него родилась дочь, которая требует внимания, и в Польшу из-за визовых проблем, не может приехать его семья.

В нынешнем состоянии здоровья каждый день имеет значение, и Андрей надеется на лечение, предложенное врачами Национального института онкологии в Варшаве. Решение о лечении спортсмена должно быть объявлено только 1 февраля.

Матеуш Пука: правда ли, что вы заканчиваете спортивную карьеру из-за проблем со здоровьем?

Андрей Кудряшов: Да. Врачи сказали мне, что у меня нет шансов вернуться в профессиональный спорт. Моя ситуация очень серьезная. По этой причине я решил начать продавать свое оборудование и рассчитываю, что это позволит семье как-то выжить в ближайшие месяцы. Сейчас первоочередной задачей является борьба за выздоровление. Спидвей, к сожалению, уже в прошлом.

Что именно произошло?

Некоторое время назад врачи диагностировали у меня рак кожи, точнее плоскоклеточный рак. До недавнего времени ситуация казалась под контролем, но в конце декабря я услышал слова, которые до сих пор звучат в моей голове как приговор - ампутация. Врачи уже хотели ампутировать левую ногу, потому что, по их мнению, это самый простой способ избавиться от рака и избежать метастазов на весь организм. На данный момент, однако, я хочу бороться, и я решил попробовать другие методы лечения, которые дают возможность сохранить ногу. Однако я уже знаю, что мне предстоит очень долгая борьба.

При каких обстоятельствах вы узнали диагноз врачей?

Я уже знал, что у меня рак кожи, но в декабре я должен был прийти на плановое посещение и удалить остатки рака с моей кожи. После этого все было хорошо, и я должен был сосредоточиться только на подготовке к следующему сезону. Врач, который должен был провести процедуру, сказал мне, что он не знает, что делать, потому что он не знает, где находится поражение. Через несколько мгновений я попал в больницу с высокой температурой. Магнитно-резонансная томография ничего не показала, но потом мне сделали компьютерную томографию, и оказалось, что у меня очень большие метастазы под коленом. Именно тогда врачи сообщили, что мне грозит ампутация. Вырезать эти поражения невозможно, потому что они слишком велики, и такая рана не имела бы шансов на заживление.


Когда все это началось?

Основная опухоль под коленом была удалена в ноябре 2021 года. С тех пор ситуация казалась под контролем, врачи успокаивали меня, и я надеялся, что худшее позади. В декабре 2021 года я как ни в чем не бывало начал подготовку к очередным соревнованиям и нормально тренировался. Позже врачи заявили, что необходимо будет удалить все лимфатические узлы в паху. В первые дни февраля у меня была процедура, но я все еще надеялся, что смогу нормально участвовать в соревнованиях.

Ваши коллеги участвовали в российской лиге, а вы в одиночку боролись за здоровье?

Ситуация в течение года была очень динамичной, и у меня постоянно болела нога. По этой причине в течение шести недель в апреле и мае я ходил на лучевую терапию. Благодаря ей в течение трех месяцев у меня было спокойствие, позже боль в ноге вернулась, и-как оказалось, рак снова начал функционировать в моем организме.

Судя по вашему рассказу, в сезоне 2021 года вы участвовали в гонках, хотя у вас все еще был рак. У вас были какие-то тревожные симптомы? Вы подозревали, что может произойти что-то плохое?

Все началось в середине 2021 года с незаметной раны под коленом, которая совершенно не хотела заживать. Тогда я даже не думал, что это может быть рак. Я был у нескольких специалистов, которые лечили поражение как хроническую рану. Нога болела, но я решил отложить процедуру до конца сезона. Только после иссечения и биопсии выяснилось, что это рак. Это был полный шок для нас. Я никогда не ожидал, что в 30 лет со мной случится такая болезнь. Однако я пытался отвлечь голову от проблем и тренировался нормально. Сейчас моя ситуация несравненно хуже, чем год назад. Но я верю, что все закончится хорошо.

Как получилось, что, несмотря на ранее поставленный диагноз, рак так сильно развился в последние месяцы?

Когда в этом году у меня снова начала болеть нога, врачи долго успокаивали меня и говорили, что ничего серьезного. Только когда я снова попал в онкологическую больницу, мне сделали дополнительное обследование, которое показало, что ситуация более серьезная, чем все думали. Это был шок.


Как вы справляетесь с этим?

Тяжело. Я практически не могу ходить. Я двигаюсь только на костылях. Жена заботится о нашей дочке, которая родилась четыре месяца назад, и обо мне. На помощь со стороны семьи рассчитывать не приходится, потому что они русские, и у наших близких нет шансов получить визу в Польшу. Я даже получил специальные документы из больницы для моей сестры, которая является медсестрой, чтобы приехала и помогла мне в повседневной работе и поддержала бы меня в борьбе с болезнью. Польское посольство в России не согласилось сделать для нее исключение. Поэтому семья не может прийти и помочь мне в самый трудный момент в моей жизни. Мы связываемся только по телефону. Это действительно сложно. В больнице я даже обратился за помощью к психологу. Я никому не желаю того, что пережил за последние недели. Невозможно описать то, что я чувствую.

В прошлом сезоне вы не могли выступать в польской лиге, но добровольно отказались от стартов в России. Что вы будете делать? У вас есть сбережения?

Тюнер Эшли Холлоуэй протянул мне руку помощи, и я мог помогать ему в течение нескольких месяцев в мастерской. Однако финансовое положение плохое, потому что я надеялся на старты в этом сезоне и восстанавливал свою технику, чтобы быть готовым к сезону. Моя жена в настоящее время находится в декретном отпуске. Сейчас я сосредоточен на борьбе с болезнью и не могу устроиться на работу. Я сижу дома и жду решения врачей. Это еще больше убивает меня. Семья нуждается в моей помощи, я должен поддерживать их, а я практически не могу двигаться и принимаю сильные обезболивающие. Я не могу помочь своей жене так, как мне хотелось бы, или даже выйти с дочерью на прогулку. Болезнь случилась со мной в худшее время.

Есть ли у вас подробный план лечения?

Благодаря Анете, человеку, который поддерживал меня в течение последних 10 лет, все результаты моих исследований были переданы врачам из Национального института онкологии в Варшаве, которые специализируются на лечении рака кожи. В ответ мне дали три варианта лечения. В моей ситуации самое важное - это время. Чем раньше я получу лекарство, тем больше у меня шансов на выздоровление. Информация о том, буду ли я квалифицирован для лечения препаратом, предназначенным для моего типа рака, будет получена только после посещения врача 1 февраля. Я живу в страхе, потому что понимаю, что каждый день снижает шансы на спасение ноги.

Болезнь прогрессирует так быстро?

Неделя за неделей нога выглядит все хуже и хуже. В декабре у меня были проблемы с сгибанием, а теперь я не могу ходить самостоятельно и передвигаюсь только с помощью ортопедических костылей.

У вас есть кто-то, кто может помочь вам в повседневной жизни?

Ситуация для нас непростая. Наши семьи переживают все очень тяжело, но они знают, что ничего не могут сделать. Единственный близкий человек, который остался с нами, - это Анета, которая делает все возможное, чтобы увеличить мои шансы на спасение ноги. Она возит меня в больницу и помогает и в других делах. Я очень благодарен ей, потому что вижу, с какой преданностью она борется за мое здоровье.

Я слышал, вам нелегко говорить обо всем этом.

До сих пор я практически не давал интервью, потому что я не из тех людей, которые любят рассказывать о своих проблемах. Однако я согласился, потому что понимаю, что ситуация драматическая. Я оказался в безвыходной ситуации и должен сделать все, чтобы бороться за себя и свою семью. Сейчас я борюсь не только за ногу, но и за жизнь.